«Гордись отсутствием гордости», –
как сказали бы пилигримы,
ступавшие наземь подлости,
ранимые и гонимые.
Гордись своей безысходности,
ее километра гимнов,
плюй на нее из пропасти,
как она на тебя – взаимно.
По аннотации горестей
принятых гостеприимно
на душу по условности
«быть» – оставайся в гостиной,
в комнате ожидания,
в памяти лиц и чисел,
не меняясь от расписания
поездов, самолетов и писем.
Жди вместе с ней расставания:
гордость тебя отыщет,
как прокаженных отчаяние,
как полымя пепелище.
Задвинь на затылок цилиндр,
нож спрячь за голенище;
разбойник играет в игры,
преступник их только пишет
и режет сухие титры
как проповедь над Парижем,
слез проливая литры
над тем, кто в монахи пострижен.
Гордость не знает палитры
отличной от светло-серой,
расплесканной на пюпитры
музою от Венеры;
ей не быть белой рифмой,
химерою от Вольтера,
гетерой, морскою нимфой,
сферой небесной Гомера.
Гордость – не Афродита –
брюхатая, злая мегера.
Если и знаменита,
так пакостью револьвера;
планидою – не Фемида,
мыслью – от Люцифера.
Гордость, должно быть, обида
и лишь потом – холера.
13 марта 2016 года